Медальон с портретом рыжего Эмерика

Читаем и обсуждаем публикации о коллекционерах, кладоискателях и охране историко-культурного наследия.

Модератор: Захар

Ответить
Wiktor
Сообщения: 275
Зарегистрирован: Сб ноя 18, 2006 11:34 am

Медальон с портретом рыжего Эмерика

Сообщение Wiktor »

Медальон с портретом рыжего Эмерика
Загадок рода Чапских хватит еще не на одного исследователя ...Все будет фантазией и все будет истиной, ибо такова жизнь. Желтый лист медленно слетал с поникшего вяза - одного из любимых деревьев графа. Постаревший Эмерик - даром, что ваше сиятельство - медленно прохаживался по своему парку. Прощай, Станьково! Навсегда прощай. Похожий на пряничный замок павильон-"скарбнiца" глядел на бывшего хозяина грустными глазницами окон. Да, изрядно опустел "скарбонак" без львиной доли хранимых здесь сокровищ. Картины, медальоны, старинные монеты и оружие еще летом отправлены - аж 6 железнодорожных вагонов потребовалось - в Краков. Поначалу они с Эльжбетой съездят на курорт - отдохнуть от хлопот переезда, утомительных сборов в дорогу, тягостных, как ноябрьское ненастье, размолвок с сыновьями и особенно со старшим Каролем. А там, глядишь, будет готов к приему новых обитателей купленный в центре Кракова одноэтажный дом в неоклассическом стиле работы Антония Сидека. О сокровищах он также позаботился - начал строительство большого дворца, где навечно поселятся любовно собранные за долгие годы казенной службы раритеты. Пропасть бесценные реликвии не должны - ведь он передаст их в дар приютившему его городу... Так представляю картину почти 110-летней давности (дело происходило осенью 1894 года) я, слушая занимательный и основанный на документальных фактах рассказ Анатолия Валахановича. Анатолий Иосифович в этом году издал замечательную книгу под названием "Графы фон Гутэн Чапскiя на Беларусi". Замечательна она тем, что с момента появления на свет стала библиографической редкостью. И не только в силу штучно-маленького тиража, а по другой важной причине. Книга - плод многолетних исследований краеведа-энциклопедиста в той загадочной области родной истории, которая долгое, очень долгое время сознательно укутывалась черным покрывалом безвестности. И только недавно мы вдруг вспомнили о садоводах, коллекционерах, пивоварах, градоначальниках, писателях и художниках по фамилии Чапские. Вспомнили не без кропотливого влияния таких старателей на ниве родной старины, как мой дотошный собеседник. История первая. Как Толстой спустился с чердака Чудесные книги и зачинаются чудесно. В 1964 году Анатолий Иосифович гостил у родной сестры в секретном тогда военном городке Станьково. Вместе с шурином они часто ходили за молоком для годовалого племянника к местному старику в деревню Каменка. Однажды "молочный" дедушка попросил двух крепких парней - этаких приехавших в глубинку сеять разумное, доброе, вечное советских Лобановичей - попилить ему дрова. Педагоги, а точнее, уже директора школ согласились и заготовили аборигену на всю зиму дровишек. Благодарный старец спросил благодетелей: как рассчитываться будем? Услышав же, что дровяная разминка сельским интеллигентам была только в охотку, предложил: полезайте на чердак и каждый выберите по книге. Как более смелый полез Анатолий. Книгой, которую решил оставить себе, было прижизненное издание рассказов Толстого. Рассмотрев дома приобретение более внимательно, Валаханович обнаружил на пожелтевших страницах экслибрис Чапских. Это кто еще такие, подумал он тогда и начал расспрашивать станьковских старожилов. Старые люди прекрасно помнили живших здесь графов. И вот ведь диво - вспоминали добрым словом! Уже позже, когда у Анатолия Иосифовича накопилось много материала про знатный род герба "Лелива", ему пришло в голову сравнить станьковского графа с яснополянским Толстым. Оба сиятельства были тружениками, не гнушавшимися простой крестьянской работы. И даже могли нарядиться по-народному. Ну а то, что окрестные простолюдины растащили после революции по чердакам-сараям бесценную графскую библиотеку, так времена были такие - грабительские. "Мы таксама бралi книгi з бiблiятэкi i неслi iх у лужы - адмочвалi › кнiжак вокладку - невялiкiя кавалкi матэрыi (тканiны) i марлi i выкарысто›валi iх для шыцця сукеначак для лялек. А кнiгi былi цяжкiя, вялiкiя, з каляровымi малюнкамi. Кнiгi гэтыя былi, вiдаць, вельмi дарагiя! I так гэтае багацце марна прапала (а вельмi-вельмi шкада!) толькi з-за таго, што гэта было не "народнае", не "сялянскае", а графскае!" Из книги Валахановича: воспоминания жительницы деревни Каменка Н.Градобоевой. История вторая. Как спасали Зою Казей Чапсковедение оказалось штукой заразной - почище инфлюэнцы. "Открытием чудным" мог стать даже валявшийся возле усадьбы камень. В Станьково приметил Анатолий Валаханович огромную половину распиленного валуна с глядящими на четыре стороны света рукотворными углублениями. Местные жители в ответ на расспросы поведали: специально для графских отпрысков делалось - чтоб сидели те чинно на свежем воздухе и не дрались. Добровольный искатель тут же вспомнил, что вторую половину этого камня с аналогичными ямками видел в студенческие годы в Прилуках, где копал с однокурсниками картошку. Точно, сказали ему: Чапским принадлежали еще и Прилуки. А всего во владение бывшего начальника лесного департамента Российской империи, прибывшего из Петербурга в Станьково после размолвки с царем, Эмерика Чапского входило, по данным Валахановича, 68 деревень: Колосово, Негорелое, Волчковичи и другие - так называемый "станьковский ключ". Исследователь стал по архивам да библиотекам собирать сведения про крутого норовом графа Эмерика. И впрямь имел его сиятельство твердый характер: высказал в глаза царю все, что думал про эксплуатацию лесов России. Отправленный за прямоту в 1879 году в отставку, до лета 1880-го продолжал исполнять казенные обязанности: некем было заменить специалиста такого уровня. В родовое Станьково знающий леса, как свои пять пальцев, Эмерик привез много редких деревьев. Растущий "вверх корнями" вяз Кампердауна до сих пор сидит в станьковском парке, хотя очень многие экзоты, увы, уже вырублены или погибли. А вот со своими подданными крутой графушка был весьма милостив и справедлив. Валахановичу рассказали старожилы про такой случай: бабушку будущего Героя Советского Союза Марата Казея граф буквально поставил на ноги. После того, как попала она в страшный переплет: испуганный конь понес телегу с сидящей на ней девушкой. Ноги бедняги запутались в упряжи и были буквально покрошены на осколки. Сердобольный граф с женой лично возил ее по всем известным врачам, не позволив делать ампутацию, пока кости не срослись. Хромота, правда, осталась, зато и ноги тоже. - Честно говоря, я нигде не нашел подтверждения этой легенде, - резюмировал Анатолий Иосифович. - Потому и не включил ее в книгу. Готова вам помочь, друг любезный. Четыре года назад родная сестра Марата Ариадна Ивановна Казей самолично подтвердила мне случай с бабушкой Зосей. Было дело: спас граф подданную от безножия, за что та была ему всю жизнь благодарна. Так и говорила внукам и всем спрашивавшим, хотя приезжающие в гости к Казеям досужие писатели в своих книгах поминали от ее имени "жестоких эксплуататоров" только лихом. История третья. Как Эмерик Карлович поссорился с Карлом Эмериковичем Осевший в 1880 году в Станькове Эмерик (а было ему тогда 52 года) занялся приведением в порядок своей коллекции и библиотеки. Думаю, забот ему хватало, если только польская часть коллекции потянула на 6 вагонов. А еще ж была так называемая русистика - 5 тысяч экземпляров редких книг, картин, сокровищ, собранных во время служебных путешествий графа. Эльжбета, или по-русски Елизавета, урожденная Менцендорф (в другой транскрипции Майендорф), мужу усердно помогала. Представляю, как перебирала чета, нумеруя каждое из сокровищ, гусарские латы XVII и XVIII веков, посеребренные сагайдаки (чехлы на лук) XVIII века, слуцкий пояс того же столетия, золотые кольца и медальоны. Подросшие сыновья не без интереса следили за родительским занятием. Тем паче, что стали оба - и Кароль, и Ежи - вполне уважаемыми в обществе людьми. Старший, Кароль, можно сказать, вообще взлетел по карьерной лестнице - в тридцать лет в 1890 году стал городским головой губернского Минска. Вопреки проискам недругов был избран на эту почетную должность. А поскольку в роду Чапских, как говорит Валаханович, откровенных дураков и лодырей не было, а водились все больше честолюбивые энтузиасты, причем, как правило, рыжеволосые, то развернул Кароль Эмерикович на своем посту бурную деятельность: и первую конку в Минске пустил, и электростанцию построил, и телефонную станцию, и театр. А еще (в этом месте рассказа Валаханович понизил голос до шепота) значительно облегчил жизнь дамам легкого поведения, создав целых 4 дома терпимости, в которых наличествовали не только красные фонари, но и всяческие гигиенические удобства и даже медработник. Говорят, после смерти градоначальника-благодетеля благодарные "жрицы любви" собрали тому деньги на памятник и просили, чтоб был монумент позолоченным. Сам же осчастлививший "ночных бабочек" городской голова в 1894 году решил жениться. На Марии Пусловской, девушке из рода не менее знатного, чем его собственный. К тому времени отставной Эмерик поделил между сыновьями свои владения: Станьково оставалось Каролю, а Ежи отходили Прилуки. Вот тут-то, считает Валаханович, и возник описанный еще Тургеневым типичный для всех времен и народов конфликт отцов и детей. Женатый Кароль не собирался делить одну крышу с родителями. И стал показывать батюшке от ворот поворот. Так грустной осенью 1894 года состоялся отъезд великого коллекционера в Краков. А уже 8 января 1895 года польская газета "Час" писала: "Скарбы будучага музея знаходзяцца › нашым горадзе, ... прыйшлi з Вiльнi 134 скрынi, прывезеныя › 6 вагонах, у якiх знаходзiлiся нумiзматыка, медаль„ны, стары фарфор, старая зброя, старая гданьская мэбля, кашто›ная бiблiятэка, якая налiчвала рэдкiя экзэмпляры кнiг з пецярбургскай бiблiятэкi Залускiх, нарэшце, геалагiчныя зборы, якiя могуць залiчвацца да кашто›нейшых у Е›ропе". Из книги Валахановича. История четвертая. Куда исчезла русская коллекция Польскую часть коллекции рыжего Эмерика и нынче можно увидеть в Кракове - в музее, носящем его имя. А вот с русской дело обстояло посложнее. В 1916 году, опасаясь нагрянувшей войны, Чапские отправили фамильные раритеты в Москву. Но вывозимые в тыл сокровища, прямо как солдаты, пропали без вести. Куда они подевались - до сих пор неизвестно. Большинство исследователей списывает их пропажу на лихолетье военного времени. Однако же Валахановичу удалось разыскать документ, который свидетельствует, что еще до рокового 1914 года наследные раритеты уплывали из Станьково и Прилук. "Хоть Чапские и были хлопцами богатыми, - говорит Анатолий Иосифович, - но то ли в пику батьке, то ли еще по какой-то причине стали потихоньку продавать сокровища". "У краму-магазiн Фельтона "Санкт-Пецярбург" у 1902 годзе была прададзена частка бiблiятэкi Эмерыка Чапскага са станька›скага ма„нтка. У свой час пасля ад'езду з Беларусi рымска-каталiцкi рэлiгiйны дзеяч Францыск Фердынанд Я›стаф'евiч Сенчыко›скi (1837 - 1907) перада› у бiблiятэку Санкт-Пецярбурга 3 скрынi дакумента› i матэрыяла› аб дзейнасцi Чапскага на Беларусi. Частка гэтых дакумента› не›забаве апынулася за межамi Расiйскай iмперыi". Из книги Валахановича. История пятая. Как граф Юзеф получил посвящение от Ахматовой, а граф Эмерик стал Соловьем-разбойником После революционного 1917 года неугодные новой власти Чапские (а ведь могли бы пригодиться и знаниями своими, и опытом хозяйствования) стали разлетаться по свету, а их мудрые книги да покинутые образа - по окрестным крестьянским чердакам. Ближе всего наследникам Кароля и Ежи оказалась соседняя Польша. Смутное время двадцатых годов, видимо, еще вселяло надежды юным графам и графиням на возвращение собственности. И если одни до последнего ждали чуда в Прилуках, то другие с оружием в руках воевали против советской власти. 24-летний сын минского пивовара с фамильным именем Эмерик именно так и поступил в 1921 году: организовал под Столбцами отряд из 56 человек и проводил боевые действия против Красной Армии. За что даже попал в сводки чекистов. Сын Ежи Юзеф был лишь на год старше своего двоюродного брата. Как польский офицер попал в 1939 году в Старобельский концентрационный лагерь. В 1942 году в Ташкенте познакомился с Анной Ахматовой, которая, по мнению многих исследователей, именно ему посвятила знаменитые строки : В ту ночь мы сошли друг от друга с ума, Светила нам только зловещая тьма, Свое бормотали арыки, И Азией пахли гвоздики... Обоим Чапским, в принципе, повезло: уцелев в невзгодах, прожили долгую жизнь. История шестая. Что увидел в крипте советский офицер Увы, нет сегодня в Станьково родового гнезда Чапских. Чудом уцелела лишь "скарбнiца", где некогда хранилась легендарная коллекция. Долгое время в ней функционировал музей Марата Казея, но теперь и его нет: ветшает без ухода пустая башня. Зато есть надежда, что могла сохраниться усыпальница Чапских - крипта. Располагалась она под костелом, нынче тоже разрушенным, где находили последнее упокоение представители герба "Лелива". (Минский градоначальник-пивовар тоже похоронен в Станькове.) Про склеп старожилы поведали Валахановичу душераздирающую историю. "...Крыпту да Вялiкай Айчыннай вайны выявiлi ваенныя л„тчыкi, якiя жылi › будынках былога ма„нтка графа Чапскага. ...Як толькi ваенныя адкапалi ›ваход у крыпту i адзiн з iх, маладзенькi л„тчык, апыну›ся сярод такого мноства трун, то страцi› прытомнасць". Ну а что теперь с криптой - заинтригованно допытывалась я у изучившего каждый километр "станьковского ключа" исследователя. "Туда могла просочиться вода - были случаи таинственного ухода воды из местной колонки, - загадочно отвечал мне собеседник. И добавил: - Чтобы внести ясность, просил знакомых археологов из Института истории официально покопаться в указанном месте. На что те сказали, что опасаются последующего энтузиазма "черных копателей". Решат, мол, мародеры, что ученые ищут графское золото и все вокруг грабительски перероют". Честно говоря, аргумент мне показался хотя и заслуживающим внимания, но не бесспорным. Ибо я видала и прецеденты иного рода: на Узденщине местная власть вполне официально и цивилизованно провела перезахоронение Наркевичей-Йодко. Тихой сапой мародерствовать при этом никто не решился. Наоборот: к людям вернулась вера в то, что историческая справедливость и уважение к предкам наконец восторжествовали. История седьмая. Звонок из Барановичей Ах, до чего же славные преподает нам уроки матушка-история! В марте этого года в квартире Валахановича раздался телефонный звонок. Звонили из Барановичского городского Совета депутатов - просили книгу о Чапских. Причем срочно: в город с дружественным визитом через два месяца прибывает мэр Бяла-Подляски, польского побратима Барановичей. Как, вы думаете, звучала фамилия мэра? Точно - Чапский. Валаханович не только подарил свою книгу, но и напросился на прием. Анджей Чапский, не без удовольствия пролистав книгу с рисунком родового герба, сказал автору, что готов, коли потребуется, белорусским историкам помочь, зная фамильную генеалогию с 1520 года. Нам всем бы так помнить корни свои, хочется мне сказать.
Автор публикации: Людмила СЕЛИЦКАЯ

Дата публикации: 14.10.2003
Медальон с портретом рыжего Эмерика
Загадок рода Чапских хватит еще не на одного исследователя ...Все будет фантазией и все будет истиной, ибо такова жизнь. Желтый лист медленно слетал с поникшего вяза - одного из любимых деревьев графа. Постаревший Эмерик - даром, что ваше сиятельство - медленно прохаживался по своему парку. Прощай, Станьково! Навсегда прощай. Похожий на пряничный замок павильон-"скарбнiца" глядел на бывшего хозяина грустными глазницами окон. Да, изрядно опустел "скарбонак" без львиной доли хранимых здесь сокровищ. Картины, медальоны, старинные монеты и оружие еще летом отправлены - аж 6 железнодорожных вагонов потребовалось - в Краков. Поначалу они с Эльжбетой съездят на курорт - отдохнуть от хлопот переезда, утомительных сборов в дорогу, тягостных, как ноябрьское ненастье, размолвок с сыновьями и особенно со старшим Каролем. А там, глядишь, будет готов к приему новых обитателей купленный в центре Кракова одноэтажный дом в неоклассическом стиле работы Антония Сидека. О сокровищах он также позаботился - начал строительство большого дворца, где навечно поселятся любовно собранные за долгие годы казенной службы раритеты. Пропасть бесценные реликвии не должны - ведь он передаст их в дар приютившему его городу... Так представляю картину почти 110-летней давности (дело происходило осенью 1894 года) я, слушая занимательный и основанный на документальных фактах рассказ Анатолия Валахановича. Анатолий Иосифович в этом году издал замечательную книгу под названием "Графы фон Гутэн Чапскiя на Беларусi". Замечательна она тем, что с момента появления на свет стала библиографической редкостью. И не только в силу штучно-маленького тиража, а по другой важной причине. Книга - плод многолетних исследований краеведа-энциклопедиста в той загадочной области родной истории, которая долгое, очень долгое время сознательно укутывалась черным покрывалом безвестности. И только недавно мы вдруг вспомнили о садоводах, коллекционерах, пивоварах, градоначальниках, писателях и художниках по фамилии Чапские. Вспомнили не без кропотливого влияния таких старателей на ниве родной старины, как мой дотошный собеседник. История первая. Как Толстой спустился с чердака Чудесные книги и зачинаются чудесно. В 1964 году Анатолий Иосифович гостил у родной сестры в секретном тогда военном городке Станьково. Вместе с шурином они часто ходили за молоком для годовалого племянника к местному старику в деревню Каменка. Однажды "молочный" дедушка попросил двух крепких парней - этаких приехавших в глубинку сеять разумное, доброе, вечное советских Лобановичей - попилить ему дрова. Педагоги, а точнее, уже директора школ согласились и заготовили аборигену на всю зиму дровишек. Благодарный старец спросил благодетелей: как рассчитываться будем? Услышав же, что дровяная разминка сельским интеллигентам была только в охотку, предложил: полезайте на чердак и каждый выберите по книге. Как более смелый полез Анатолий. Книгой, которую решил оставить себе, было прижизненное издание рассказов Толстого. Рассмотрев дома приобретение более внимательно, Валаханович обнаружил на пожелтевших страницах экслибрис Чапских. Это кто еще такие, подумал он тогда и начал расспрашивать станьковских старожилов. Старые люди прекрасно помнили живших здесь графов. И вот ведь диво - вспоминали добрым словом! Уже позже, когда у Анатолия Иосифовича накопилось много материала про знатный род герба "Лелива", ему пришло в голову сравнить станьковского графа с яснополянским Толстым. Оба сиятельства были тружениками, не гнушавшимися простой крестьянской работы. И даже могли нарядиться по-народному. Ну а то, что окрестные простолюдины растащили после революции по чердакам-сараям бесценную графскую библиотеку, так времена были такие - грабительские. "Мы таксама бралi книгi з бiблiятэкi i неслi iх у лужы - адмочвалi › кнiжак вокладку - невялiкiя кавалкi матэрыi (тканiны) i марлi i выкарысто›валi iх для шыцця сукеначак для лялек. А кнiгi былi цяжкiя, вялiкiя, з каляровымi малюнкамi. Кнiгi гэтыя былi, вiдаць, вельмi дарагiя! I так гэтае багацце марна прапала (а вельмi-вельмi шкада!) толькi з-за таго, што гэта было не "народнае", не "сялянскае", а графскае!" Из книги Валахановича: воспоминания жительницы деревни Каменка Н.Градобоевой. История вторая. Как спасали Зою Казей Чапсковедение оказалось штукой заразной - почище инфлюэнцы. "Открытием чудным" мог стать даже валявшийся возле усадьбы камень. В Станьково приметил Анатолий Валаханович огромную половину распиленного валуна с глядящими на четыре стороны света рукотворными углублениями. Местные жители в ответ на расспросы поведали: специально для графских отпрысков делалось - чтоб сидели те чинно на свежем воздухе и не дрались. Добровольный искатель тут же вспомнил, что вторую половину этого камня с аналогичными ямками видел в студенческие годы в Прилуках, где копал с однокурсниками картошку. Точно, сказали ему: Чапским принадлежали еще и Прилуки. А всего во владение бывшего начальника лесного департамента Российской империи, прибывшего из Петербурга в Станьково после размолвки с царем, Эмерика Чапского входило, по данным Валахановича, 68 деревень: Колосово, Негорелое, Волчковичи и другие - так называемый "станьковский ключ". Исследователь стал по архивам да библиотекам собирать сведения про крутого норовом графа Эмерика. И впрямь имел его сиятельство твердый характер: высказал в глаза царю все, что думал про эксплуатацию лесов России. Отправленный за прямоту в 1879 году в отставку, до лета 1880-го продолжал исполнять казенные обязанности: некем было заменить специалиста такого уровня. В родовое Станьково знающий леса, как свои пять пальцев, Эмерик привез много редких деревьев. Растущий "вверх корнями" вяз Кампердауна до сих пор сидит в станьковском парке, хотя очень многие экзоты, увы, уже вырублены или погибли. А вот со своими подданными крутой графушка был весьма милостив и справедлив. Валахановичу рассказали старожилы про такой случай: бабушку будущего Героя Советского Союза Марата Казея граф буквально поставил на ноги. После того, как попала она в страшный переплет: испуганный конь понес телегу с сидящей на ней девушкой. Ноги бедняги запутались в упряжи и были буквально покрошены на осколки. Сердобольный граф с женой лично возил ее по всем известным врачам, не позволив делать ампутацию, пока кости не срослись. Хромота, правда, осталась, зато и ноги тоже. - Честно говоря, я нигде не нашел подтверждения этой легенде, - резюмировал Анатолий Иосифович. - Потому и не включил ее в книгу. Готова вам помочь, друг любезный. Четыре года назад родная сестра Марата Ариадна Ивановна Казей самолично подтвердила мне случай с бабушкой Зосей. Было дело: спас граф подданную от безножия, за что та была ему всю жизнь благодарна. Так и говорила внукам и всем спрашивавшим, хотя приезжающие в гости к Казеям досужие писатели в своих книгах поминали от ее имени "жестоких эксплуататоров" только лихом. История третья. Как Эмерик Карлович поссорился с Карлом Эмериковичем Осевший в 1880 году в Станькове Эмерик (а было ему тогда 52 года) занялся приведением в порядок своей коллекции и библиотеки. Думаю, забот ему хватало, если только польская часть коллекции потянула на 6 вагонов. А еще ж была так называемая русистика - 5 тысяч экземпляров редких книг, картин, сокровищ, собранных во время служебных путешествий графа. Эльжбета, или по-русски Елизавета, урожденная Менцендорф (в другой транскрипции Майендорф), мужу усердно помогала. Представляю, как перебирала чета, нумеруя каждое из сокровищ, гусарские латы XVII и XVIII веков, посеребренные сагайдаки (чехлы на лук) XVIII века, слуцкий пояс того же столетия, золотые кольца и медальоны. Подросшие сыновья не без интереса следили за родительским занятием. Тем паче, что стали оба - и Кароль, и Ежи - вполне уважаемыми в обществе людьми. Старший, Кароль, можно сказать, вообще взлетел по карьерной лестнице - в тридцать лет в 1890 году стал городским головой губернского Минска. Вопреки проискам недругов был избран на эту почетную должность. А поскольку в роду Чапских, как говорит Валаханович, откровенных дураков и лодырей не было, а водились все больше честолюбивые энтузиасты, причем, как правило, рыжеволосые, то развернул Кароль Эмерикович на своем посту бурную деятельность: и первую конку в Минске пустил, и электростанцию построил, и телефонную станцию, и театр. А еще (в этом месте рассказа Валаханович понизил голос до шепота) значительно облегчил жизнь дамам легкого поведения, создав целых 4 дома терпимости, в которых наличествовали не только красные фонари, но и всяческие гигиенические удобства и даже медработник. Говорят, после смерти градоначальника-благодетеля благодарные "жрицы любви" собрали тому деньги на памятник и просили, чтоб был монумент позолоченным. Сам же осчастлививший "ночных бабочек" городской голова в 1894 году решил жениться. На Марии Пусловской, девушке из рода не менее знатного, чем его собственный. К тому времени отставной Эмерик поделил между сыновьями свои владения: Станьково оставалось Каролю, а Ежи отходили Прилуки. Вот тут-то, считает Валаханович, и возник описанный еще Тургеневым типичный для всех времен и народов конфликт отцов и детей. Женатый Кароль не собирался делить одну крышу с родителями. И стал показывать батюшке от ворот поворот. Так грустной осенью 1894 года состоялся отъезд великого коллекционера в Краков. А уже 8 января 1895 года польская газета "Час" писала: "Скарбы будучага музея знаходзяцца › нашым горадзе, ... прыйшлi з Вiльнi 134 скрынi, прывезеныя › 6 вагонах, у якiх знаходзiлiся нумiзматыка, медаль„ны, стары фарфор, старая зброя, старая гданьская мэбля, кашто›ная бiблiятэка, якая налiчвала рэдкiя экзэмпляры кнiг з пецярбургскай бiблiятэкi Залускiх, нарэшце, геалагiчныя зборы, якiя могуць залiчвацца да кашто›нейшых у Е›ропе". Из книги Валахановича. История четвертая. Куда исчезла русская коллекция Польскую часть коллекции рыжего Эмерика и нынче можно увидеть в Кракове - в музее, носящем его имя. А вот с русской дело обстояло посложнее. В 1916 году, опасаясь нагрянувшей войны, Чапские отправили фамильные раритеты в Москву. Но вывозимые в тыл сокровища, прямо как солдаты, пропали без вести. Куда они подевались - до сих пор неизвестно. Большинство исследователей списывает их пропажу на лихолетье военного времени. Однако же Валахановичу удалось разыскать документ, который свидетельствует, что еще до рокового 1914 года наследные раритеты уплывали из Станьково и Прилук. "Хоть Чапские и были хлопцами богатыми, - говорит Анатолий Иосифович, - но то ли в пику батьке, то ли еще по какой-то причине стали потихоньку продавать сокровища". "У краму-магазiн Фельтона "Санкт-Пецярбург" у 1902 годзе была прададзена частка бiблiятэкi Эмерыка Чапскага са станька›скага ма„нтка. У свой час пасля ад'езду з Беларусi рымска-каталiцкi рэлiгiйны дзеяч Францыск Фердынанд Я›стаф'евiч Сенчыко›скi (1837 - 1907) перада› у бiблiятэку Санкт-Пецярбурга 3 скрынi дакумента› i матэрыяла› аб дзейнасцi Чапскага на Беларусi. Частка гэтых дакумента› не›забаве апынулася за межамi Расiйскай iмперыi". Из книги Валахановича. История пятая. Как граф Юзеф получил посвящение от Ахматовой, а граф Эмерик стал Соловьем-разбойником После революционного 1917 года неугодные новой власти Чапские (а ведь могли бы пригодиться и знаниями своими, и опытом хозяйствования) стали разлетаться по свету, а их мудрые книги да покинутые образа - по окрестным крестьянским чердакам. Ближе всего наследникам Кароля и Ежи оказалась соседняя Польша. Смутное время двадцатых годов, видимо, еще вселяло надежды юным графам и графиням на возвращение собственности. И если одни до последнего ждали чуда в Прилуках, то другие с оружием в руках воевали против советской власти. 24-летний сын минского пивовара с фамильным именем Эмерик именно так и поступил в 1921 году: организовал под Столбцами отряд из 56 человек и проводил боевые действия против Красной Армии. За что даже попал в сводки чекистов. Сын Ежи Юзеф был лишь на год старше своего двоюродного брата. Как польский офицер попал в 1939 году в Старобельский концентрационный лагерь. В 1942 году в Ташкенте познакомился с Анной Ахматовой, которая, по мнению многих исследователей, именно ему посвятила знаменитые строки : В ту ночь мы сошли друг от друга с ума, Светила нам только зловещая тьма, Свое бормотали арыки, И Азией пахли гвоздики... Обоим Чапским, в принципе, повезло: уцелев в невзгодах, прожили долгую жизнь. История шестая. Что увидел в крипте советский офицер Увы, нет сегодня в Станьково родового гнезда Чапских. Чудом уцелела лишь "скарбнiца", где некогда хранилась легендарная коллекция. Долгое время в ней функционировал музей Марата Казея, но теперь и его нет: ветшает без ухода пустая башня. Зато есть надежда, что могла сохраниться усыпальница Чапских - крипта. Располагалась она под костелом, нынче тоже разрушенным, где находили последнее упокоение представители герба "Лелива". (Минский градоначальник-пивовар тоже похоронен в Станькове.) Про склеп старожилы поведали Валахановичу душераздирающую историю. "...Крыпту да Вялiкай Айчыннай вайны выявiлi ваенныя л„тчыкi, якiя жылi › будынках былога ма„нтка графа Чапскага. ...Як толькi ваенныя адкапалi ›ваход у крыпту i адзiн з iх, маладзенькi л„тчык, апыну›ся сярод такого мноства трун, то страцi› прытомнасць". Ну а что теперь с криптой - заинтригованно допытывалась я у изучившего каждый километр "станьковского ключа" исследователя. "Туда могла просочиться вода - были случаи таинственного ухода воды из местной колонки, - загадочно отвечал мне собеседник. И добавил: - Чтобы внести ясность, просил знакомых археологов из Института истории официально покопаться в указанном месте. На что те сказали, что опасаются последующего энтузиазма "черных копателей". Решат, мол, мародеры, что ученые ищут графское золото и все вокруг грабительски перероют". Честно говоря, аргумент мне показался хотя и заслуживающим внимания, но не бесспорным. Ибо я видала и прецеденты иного рода: на Узденщине местная власть вполне официально и цивилизованно провела перезахоронение Наркевичей-Йодко. Тихой сапой мародерствовать при этом никто не решился. Наоборот: к людям вернулась вера в то, что историческая справедливость и уважение к предкам наконец восторжествовали. История седьмая. Звонок из Барановичей Ах, до чего же славные преподает нам уроки матушка-история! В марте этого года в квартире Валахановича раздался телефонный звонок. Звонили из Барановичского городского Совета депутатов - просили книгу о Чапских. Причем срочно: в город с дружественным визитом через два месяца прибывает мэр Бяла-Подляски, польского побратима Барановичей. Как, вы думаете, звучала фамилия мэра? Точно - Чапский. Валаханович не только подарил свою книгу, но и напросился на прием. Анджей Чапский, не без удовольствия пролистав книгу с рисунком родового герба, сказал автору, что готов, коли потребуется, белорусским историкам помочь, зная фамильную генеалогию с 1520 года. Нам всем бы так помнить корни свои, хочется мне сказать.
Автор публикации: Людмила СЕЛИЦКАЯ

Дата публикации: 14.10.2003
Медальон с портретом рыжего Эмерика
Загадок рода Чапских хватит еще не на одного исследователя ...Все будет фантазией и все будет истиной, ибо такова жизнь. Желтый лист медленно слетал с поникшего вяза - одного из любимых деревьев графа. Постаревший Эмерик - даром, что ваше сиятельство - медленно прохаживался по своему парку. Прощай, Станьково! Навсегда прощай. Похожий на пряничный замок павильон-"скарбнiца" глядел на бывшего хозяина грустными глазницами окон. Да, изрядно опустел "скарбонак" без львиной доли хранимых здесь сокровищ. Картины, медальоны, старинные монеты и оружие еще летом отправлены - аж 6 железнодорожных вагонов потребовалось - в Краков. Поначалу они с Эльжбетой съездят на курорт - отдохнуть от хлопот переезда, утомительных сборов в дорогу, тягостных, как ноябрьское ненастье, размолвок с сыновьями и особенно со старшим Каролем. А там, глядишь, будет готов к приему новых обитателей купленный в центре Кракова одноэтажный дом в неоклассическом стиле работы Антония Сидека. О сокровищах он также позаботился - начал строительство большого дворца, где навечно поселятся любовно собранные за долгие годы казенной службы раритеты. Пропасть бесценные реликвии не должны - ведь он передаст их в дар приютившему его городу... Так представляю картину почти 110-летней давности (дело происходило осенью 1894 года) я, слушая занимательный и основанный на документальных фактах рассказ Анатолия Валахановича. Анатолий Иосифович в этом году издал замечательную книгу под названием "Графы фон Гутэн Чапскiя на Беларусi". Замечательна она тем, что с момента появления на свет стала библиографической редкостью. И не только в силу штучно-маленького тиража, а по другой важной причине. Книга - плод многолетних исследований краеведа-энциклопедиста в той загадочной области родной истории, которая долгое, очень долгое время сознательно укутывалась черным покрывалом безвестности. И только недавно мы вдруг вспомнили о садоводах, коллекционерах, пивоварах, градоначальниках, писателях и художниках по фамилии Чапские. Вспомнили не без кропотливого влияния таких старателей на ниве родной старины, как мой дотошный собеседник. История первая. Как Толстой спустился с чердака Чудесные книги и зачинаются чудесно. В 1964 году Анатолий Иосифович гостил у родной сестры в секретном тогда военном городке Станьково. Вместе с шурином они часто ходили за молоком для годовалого племянника к местному старику в деревню Каменка. Однажды "молочный" дедушка попросил двух крепких парней - этаких приехавших в глубинку сеять разумное, доброе, вечное советских Лобановичей - попилить ему дрова. Педагоги, а точнее, уже директора школ согласились и заготовили аборигену на всю зиму дровишек. Благодарный старец спросил благодетелей: как рассчитываться будем? Услышав же, что дровяная разминка сельским интеллигентам была только в охотку, предложил: полезайте на чердак и каждый выберите по книге. Как более смелый полез Анатолий. Книгой, которую решил оставить себе, было прижизненное издание рассказов Толстого. Рассмотрев дома приобретение более внимательно, Валаханович обнаружил на пожелтевших страницах экслибрис Чапских. Это кто еще такие, подумал он тогда и начал расспрашивать станьковских старожилов. Старые люди прекрасно помнили живших здесь графов. И вот ведь диво - вспоминали добрым словом! Уже позже, когда у Анатолия Иосифовича накопилось много материала про знатный род герба "Лелива", ему пришло в голову сравнить станьковского графа с яснополянским Толстым. Оба сиятельства были тружениками, не гнушавшимися простой крестьянской работы. И даже могли нарядиться по-народному. Ну а то, что окрестные простолюдины растащили после революции по чердакам-сараям бесценную графскую библиотеку, так времена были такие - грабительские. "Мы таксама бралi книгi з бiблiятэкi i неслi iх у лужы - адмочвалi › кнiжак вокладку - невялiкiя кавалкi матэрыi (тканiны) i марлi i выкарысто›валi iх для шыцця сукеначак для лялек. А кнiгi былi цяжкiя, вялiкiя, з каляровымi малюнкамi. Кнiгi гэтыя былi, вiдаць, вельмi дарагiя! I так гэтае багацце марна прапала (а вельмi-вельмi шкада!) толькi з-за таго, што гэта было не "народнае", не "сялянскае", а графскае!" Из книги Валахановича: воспоминания жительницы деревни Каменка Н.Градобоевой. История вторая. Как спасали Зою Казей Чапсковедение оказалось штукой заразной - почище инфлюэнцы. "Открытием чудным" мог стать даже валявшийся возле усадьбы камень. В Станьково приметил Анатолий Валаханович огромную половину распиленного валуна с глядящими на четыре стороны света рукотворными углублениями. Местные жители в ответ на расспросы поведали: специально для графских отпрысков делалось - чтоб сидели те чинно на свежем воздухе и не дрались. Добровольный искатель тут же вспомнил, что вторую половину этого камня с аналогичными ямками видел в студенческие годы в Прилуках, где копал с однокурсниками картошку. Точно, сказали ему: Чапским принадлежали еще и Прилуки. А всего во владение бывшего начальника лесного департамента Российской империи, прибывшего из Петербурга в Станьково после размолвки с царем, Эмерика Чапского входило, по данным Валахановича, 68 деревень: Колосово, Негорелое, Волчковичи и другие - так называемый "станьковский ключ". Исследователь стал по архивам да библиотекам собирать сведения про крутого норовом графа Эмерика. И впрямь имел его сиятельство твердый характер: высказал в глаза царю все, что думал про эксплуатацию лесов России. Отправленный за прямоту в 1879 году в отставку, до лета 1880-го продолжал исполнять казенные обязанности: некем было заменить специалиста такого уровня. В родовое Станьково знающий леса, как свои пять пальцев, Эмерик привез много редких деревьев. Растущий "вверх корнями" вяз Кампердауна до сих пор сидит в станьковском парке, хотя очень многие экзоты, увы, уже вырублены или погибли. А вот со своими подданными крутой графушка был весьма милостив и справедлив. Валахановичу рассказали старожилы про такой случай: бабушку будущего Героя Советского Союза Марата Казея граф буквально поставил на ноги. После того, как попала она в страшный переплет: испуганный конь понес телегу с сидящей на ней девушкой. Ноги бедняги запутались в упряжи и были буквально покрошены на осколки. Сердобольный граф с женой лично возил ее по всем известным врачам, не позволив делать ампутацию, пока кости не срослись. Хромота, правда, осталась, зато и ноги тоже. - Честно говоря, я нигде не нашел подтверждения этой легенде, - резюмировал Анатолий Иосифович. - Потому и не включил ее в книгу. Готова вам помочь, друг любезный. Четыре года назад родная сестра Марата Ариадна Ивановна Казей самолично подтвердила мне случай с бабушкой Зосей. Было дело: спас граф подданную от безножия, за что та была ему всю жизнь благодарна. Так и говорила внукам и всем спрашивавшим, хотя приезжающие в гости к Казеям досужие писатели в своих книгах поминали от ее имени "жестоких эксплуататоров" только лихом. История третья. Как Эмерик Карлович поссорился с Карлом Эмериковичем Осевший в 1880 году в Станькове Эмерик (а было ему тогда 52 года) занялся приведением в порядок своей коллекции и библиотеки. Думаю, забот ему хватало, если только польская часть коллекции потянула на 6 вагонов. А еще ж была так называемая русистика - 5 тысяч экземпляров редких книг, картин, сокровищ, собранных во время служебных путешествий графа. Эльжбета, или по-русски Елизавета, урожденная Менцендорф (в другой транскрипции Майендорф), мужу усердно помогала. Представляю, как перебирала чета, нумеруя каждое из сокровищ, гусарские латы XVII и XVIII веков, посеребренные сагайдаки (чехлы на лук) XVIII века, слуцкий пояс того же столетия, золотые кольца и медальоны. Подросшие сыновья не без интереса следили за родительским занятием. Тем паче, что стали оба - и Кароль, и Ежи - вполне уважаемыми в обществе людьми. Старший, Кароль, можно сказать, вообще взлетел по карьерной лестнице - в тридцать лет в 1890 году стал городским головой губернского Минска. Вопреки проискам недругов был избран на эту почетную должность. А поскольку в роду Чапских, как говорит Валаханович, откровенных дураков и лодырей не было, а водились все больше честолюбивые энтузиасты, причем, как правило, рыжеволосые, то развернул Кароль Эмерикович на своем посту бурную деятельность: и первую конку в Минске пустил, и электростанцию построил, и телефонную станцию, и театр. А еще (в этом месте рассказа Валаханович понизил голос до шепота) значительно облегчил жизнь дамам легкого поведения, создав целых 4 дома терпимости, в которых наличествовали не только красные фонари, но и всяческие гигиенические удобства и даже медработник. Говорят, после смерти градоначальника-благодетеля благодарные "жрицы любви" собрали тому деньги на памятник и просили, чтоб был монумент позолоченным. Сам же осчастлививший "ночных бабочек" городской голова в 1894 году решил жениться. На Марии Пусловской, девушке из рода не менее знатного, чем его собственный. К тому времени отставной Эмерик поделил между сыновьями свои владения: Станьково оставалось Каролю, а Ежи отходили Прилуки. Вот тут-то, считает Валаханович, и возник описанный еще Тургеневым типичный для всех времен и народов конфликт отцов и детей. Женатый Кароль не собирался делить одну крышу с родителями. И стал показывать батюшке от ворот поворот. Так грустной осенью 1894 года состоялся отъезд великого коллекционера в Краков. А уже 8 января 1895 года польская газета "Час" писала: "Скарбы будучага музея знаходзяцца › нашым горадзе, ... прыйшлi з Вiльнi 134 скрынi, прывезеныя › 6 вагонах, у якiх знаходзiлiся нумiзматыка, медаль„ны, стары фарфор, старая зброя, старая гданьская мэбля, кашто›ная бiблiятэка, якая налiчвала рэдкiя экзэмпляры кнiг з пецярбургскай бiблiятэкi Залускiх, нарэшце, геалагiчныя зборы, якiя могуць залiчвацца да кашто›нейшых у Е›ропе". Из книги Валахановича. История четвертая. Куда исчезла русская коллекция Польскую часть коллекции рыжего Эмерика и нынче можно увидеть в Кракове - в музее, носящем его имя. А вот с русской дело обстояло посложнее. В 1916 году, опасаясь нагрянувшей войны, Чапские отправили фамильные раритеты в Москву. Но вывозимые в тыл сокровища, прямо как солдаты, пропали без вести. Куда они подевались - до сих пор неизвестно. Большинство исследователей списывает их пропажу на лихолетье военного времени. Однако же Валахановичу удалось разыскать документ, который свидетельствует, что еще до рокового 1914 года наследные раритеты уплывали из Станьково и Прилук. "Хоть Чапские и были хлопцами богатыми, - говорит Анатолий Иосифович, - но то ли в пику батьке, то ли еще по какой-то причине стали потихоньку продавать сокровища". "У краму-магазiн Фельтона "Санкт-Пецярбург" у 1902 годзе была прададзена частка бiблiятэкi Эмерыка Чапскага са станька›скага ма„нтка. У свой час пасля ад'езду з Беларусi рымска-каталiцкi рэлiгiйны дзеяч Францыск Фердынанд Я›стаф'евiч Сенчыко›скi (1837 - 1907) перада› у бiблiятэку Санкт-Пецярбурга 3 скрынi дакумента› i матэрыяла› аб дзейнасцi Чапскага на Беларусi. Частка гэтых дакумента› не›забаве апынулася за межамi Расiйскай iмперыi". Из книги Валахановича. История пятая. Как граф Юзеф получил посвящение от Ахматовой, а граф Эмерик стал Соловьем-разбойником После революционного 1917 года неугодные новой власти Чапские (а ведь могли бы пригодиться и знаниями своими, и опытом хозяйствования) стали разлетаться по свету, а их мудрые книги да покинутые образа - по окрестным крестьянским чердакам. Ближе всего наследникам Кароля и Ежи оказалась соседняя Польша. Смутное время двадцатых годов, видимо, еще вселяло надежды юным графам и графиням на возвращение собственности. И если одни до последнего ждали чуда в Прилуках, то другие с оружием в руках воевали против советской власти. 24-летний сын минского пивовара с фамильным именем Эмерик именно так и поступил в 1921 году: организовал под Столбцами отряд из 56 человек и проводил боевые действия против Красной Армии. За что даже попал в сводки чекистов. Сын Ежи Юзеф был лишь на год старше своего двоюродного брата. Как польский офицер попал в 1939 году в Старобельский концентрационный лагерь. В 1942 году в Ташкенте познакомился с Анной Ахматовой, которая, по мнению многих исследователей, именно ему посвятила знаменитые строки : В ту ночь мы сошли друг от друга с ума, Светила нам только зловещая тьма, Свое бормотали арыки, И Азией пахли гвоздики... Обоим Чапским, в принципе, повезло: уцелев в невзгодах, прожили долгую жизнь. История шестая. Что увидел в крипте советский офицер Увы, нет сегодня в Станьково родового гнезда Чапских. Чудом уцелела лишь "скарбнiца", где некогда хранилась легендарная коллекция. Долгое время в ней функционировал музей Марата Казея, но теперь и его нет: ветшает без ухода пустая башня. Зато есть надежда, что могла сохраниться усыпальница Чапских - крипта. Располагалась она под костелом, нынче тоже разрушенным, где находили последнее упокоение представители герба "Лелива". (Минский градоначальник-пивовар тоже похоронен в Станькове.) Про склеп старожилы поведали Валахановичу душераздирающую историю. "...Крыпту да Вялiкай Айчыннай вайны выявiлi ваенныя л„тчыкi, якiя жылi › будынках былога ма„нтка графа Чапскага. ...Як толькi ваенныя адкапалi ›ваход у крыпту i адзiн з iх, маладзенькi л„тчык, апыну›ся сярод такого мноства трун, то страцi› прытомнасць". Ну а что теперь с криптой - заинтригованно допытывалась я у изучившего каждый километр "станьковского ключа" исследователя. "Туда могла просочиться вода - были случаи таинственного ухода воды из местной колонки, - загадочно отвечал мне собеседник. И добавил: - Чтобы внести ясность, просил знакомых археологов из Института истории официально покопаться в указанном месте. На что те сказали, что опасаются последующего энтузиазма "черных копателей". Решат, мол, мародеры, что ученые ищут графское золото и все вокруг грабительски перероют". Честно говоря, аргумент мне показался хотя и заслуживающим внимания, но не бесспорным. Ибо я видала и прецеденты иного рода: на Узденщине местная власть вполне официально и цивилизованно провела перезахоронение Наркевичей-Йодко. Тихой сапой мародерствовать при этом никто не решился. Наоборот: к людям вернулась вера в то, что историческая справедливость и уважение к предкам наконец восторжествовали. История седьмая. Звонок из Барановичей Ах, до чего же славные преподает нам уроки матушка-история! В марте этого года в квартире Валахановича раздался телефонный звонок. Звонили из Барановичского городского Совета депутатов - просили книгу о Чапских. Причем срочно: в город с дружественным визитом через два месяца прибывает мэр Бяла-Подляски, польского побратима Барановичей. Как, вы думаете, звучала фамилия мэра? Точно - Чапский. Валаханович не только подарил свою книгу, но и напросился на прием. Анджей Чапский, не без удовольствия пролистав книгу с рисунком родового герба, сказал автору, что готов, коли потребуется, белорусским историкам помочь, зная фамильную генеалогию с 1520 года. Нам всем бы так помнить корни свои, хочется мне сказать.
Автор публикации: Людмила СЕЛИЦКАЯ

Дата публикации: 14.10.2003
http://www.sb.by/area/search/
Ответить